Украинский кризис 2013-2014 годов стал событием, определившим дальнейший вектор развития отношений между Россией и странами коллективного Запада [3]. Ряд ученых характеризуют данный кризис как системный, подчеркивая бессилие современных институций (как государств, так и надгосударственных организаций) в попытках его урегулирования [1]. На момент написания статьи санкционный режим между ведущими мировыми державами сохраняется, а восток Украины остается очагом политической нестабильности в регионе. В таких условиях особо важное значение приобретает исследование причин возникновения украинского кризиса во всем их многообразии с целью анализа перспектив разрешения кризиса в будущем.
Одной из главных причин возникновения украинского кризиса считается сосуществование в стране двух моделей идентичности – «восточноукраинской» и «западноукраинской». Предпосылки их формирования берут начало во времена феодальной раздробленности Руси. В условиях распада древнерусского государства на отдельные княжества территории современной западной Украины испытывали в основном влияние западных государств, в то время как восточной – постепенно формирующегося Московского княжества. Следует отметить, что в данном случае понятие «идентичность» не ограничивается политической сферой: – так, на западной Украине более распространено католичество в противовес традиционно православному востоку страны, а население восточных областей зачастую использует русский язык в качестве языка повседневного общения и считает его родным. История сосуществования «восточноукраинской» и «западноукраинской» идентичностей характеризуется в первую очередь притеснениями первой со стороны власти страны. Активизировалась подобная политика дерусификации в начале XX века и проводилась в различных формах и с различной интенсивностью в рамках УССР и независимой Украины. Бывший президент Украины
Л. Кучма пишет: «украинизация советского типа, о чем часто забывают, имела один общий знаменатель с украинизацией в УНР и Украинской Державе Скоропадского, а именно – дерусификацию» [4]. Таким образом, мы можем судить о сосуществовании двух моделей культурной, национальной идентичности, конфликт которых и нашел свое отражение в украинском кризисе 2013-2014 гг.
Процесс нациестроительства, инициированный первым президентом страны Л. Кравчуком, имеет целью создание на Украине политической нации, формирование у населения общего взгляда на будущее страны и ее положение на мировой арене. Однако, в силу ряда факторов, обусловленных в первую очередь исторически сложившейся склонностью истеблишмента страны к национализму, процесс нациестроительства изначально проходил в рамках парадигмы «Украина – не Россия» и заключался в дерусификации всех сфер жизни общества, что совпадало с геополитическими интересами стран коллективного Запада в регионе. При поддержке США и ЕС в ходе оранжевой революции (а впоследствии и революции достоинства) был установлен проевропейски настроенный режим, склонный к форсированной украинизации и резкому снижению контактов с Россией. Постепенно главами украинского государства задействовались новые инструменты нациестроительства, акцент смещался с экономического и политического на культурный аспект нациестроительства. Так, прозападными президентами В. Ющенко и П. Порошенко была проведена радикальная дерусификация в рамках языкового вопроса, «политики памяти» и в религиозной сфере.
Рассматривая политику нациестроительства в постсоветской Украине, можно сделать вывод о том, что в период нахождения у власти того или иного президента проводилась или политика украинизации (т.е. приоритет «западноукраинской» модели идентичности), или имели место попытки сглаживания идентичностей, когда приоритет не отдавался ни одной из них. Приверженцами первого типа нациестроительства можно считать
Л. Кравчука, при содействии которого, например, в ходе раскола была образованна УПЦ Киевского патриархата во главе с Филаретом. К этому же типу можно отнести политику В. Ющенко, включавшую в себя частичное выведение русского языка из обихода (сокращение его доли в теле- и радиоэфирах), а также попытки создания автокефальной (независимой) украинской церкви [7]. Противоположной моделью руководствовались
Л. Кучма и В. Янукович. Несмотря на то, что формально ни одна из идентичностей не рассматривалась правительством как приоритетная, конфликт фактически не разрешался, а скорее «замораживался». Встает закономерный вопрос: – почему конфликт идентичностей достиг пиковой точки именно в 2013-2014 годах?
Вопрос евроинтеграции Украины поднимался с начала независимого существования страны. Само геополитическое положение Украины – на стыке двух глобальных геополитических проектов (ЕС на западе и СНГ на востоке) – предполагает полный нейтралитет страны к этим глобальным политическим силам или интеграцию в один из проектов. Помимо экономических преференций и политического сотрудничества и СНГ, и ЕС также предлагали взаимодействие на культурном уровне, более тесные связи между гражданами и активизацию так называемой «гражданской дипломатии». Таким образом, можно заключить, что выбор между ЕС и СНГ был не просто выбором сотрудников в политическом поле – он также означал потенциальное развитие одной из идентичностей в культурном плане: «западноукраинской» в ходе взаимодействия с западными странами-членами ЕС или «восточноукраинской» в ходе тесного сотрудничества с Россией. Однако в ключевой момент государство решило отложить подписание соглашения об ассоциации с ЕС, что и привело к коллапсу.
Однако не следует сводить причины данного феномена к исключительно внутренним. Роль исторических факторов очевидна, но тем не менее чрезвычайно острый характер кризиса (фактически гражданская война с появлением двух отдельных государственных образований – ДНР и ЛНР) обусловлен как политикой государства в отношении «восточноукраинской» и «западноукраинской» идентичностей, так и влиянием акторов извне [6].
В истории страны четко прослеживается чередование «интенсивной» и «умеренной» украинизации. Первая модель отвечает геополитическим интересам стран коллективного Запада в отношении Украины, а также взятому частью украинского истеблишмента с момента обретения независимости прозападному курсу. Данная политика опирается преимущественно на поддержку электората северо-западных и центральных регионов страны и подразумевает дерусификацию всех сфер жизни общества, негативно сказывающуюся на русско-украинских отношениях. Вторая модель, хоть и не встречала в ходе истории поощрения со стороны западных партнеров, позволяла правительству страны проводить политику «лавирования», избегая напряжения в отношениях как с США и Евросоюзом, так и с Россией. Главным преимуществом данной модели нациестроительства является соблюдение прав и интересов русскоязычного меньшинства населения страны. В силу ряда факторов, в частности, совпадения геополитических интересов США с интересами националистически настроенного истеблишмента и групп населения Украины, в ходе политического кризиса 2013 – 2014 годов к власти пришли сторонники радикальной украинизации. Новая стратегия нациестроительства затронула множество сфер, включая средства массовой информации, политику памяти, образование, а также религиозную сферу.
Более того, нельзя не учитывать и роль влияния акторов извне Украины. Так, Украина является одним из приоритетных направлений развития сотрудничества ЕС, что изложено в соответствующих доктринальных документах [5]. США же рассматривает Украину объект притязаний со стороны Российской Федерации в рамках глобального геополитического противостояния Запада и России. Политика США и ЕС в отношении Украины носит весьма активных характер – данные акторы выработали множество форм сотрудничества с Украиной, создав для этого ряд институций. Официальные лица ЕС и США регулярно посещали Украину с визитами с момента обретения ею независимости, представители политических элит и руководство США регулярно высказывались в пользу проводимой руководством Украины политики украинизации [2].
Таким образом, основной гипотезой исследования представляется следующее суждение: украинский кризис вызван конфликтом двух национальных идентичностей внутри страны, усиленным воздействием акторов извне и некомпетентной политикой нациестроительства со стороны руководства страны.
Список литературы
- Иванов И.С. Украинский кризис через призму международных отношений. М.: Весь Мир, 2015. 205 с.
- Изотов А.В. Внешнеполитические стратегии России и Европейского союза по отношению к региону их общего соседства как фактор отношений между Евросоюзом и Россией // Управленческое консультирование. 2014. №8. С. 44-58.
- Ибрагимов А.Г. Украинский кризис в контексте противостояния между Западом и Россией // Постсоветские исследования. 2019. Т. 2. № 2. С. 1014 – 1020.
- Кучма Л.Д. Украина – не Россия. М.: «Время», 2003. 284 с.
- Латкина В.А. Восточный вектор Европейской политики соседства: ловушки европеизации // Вестник МГИМО. Международные отношения. 2014. № 6(39). С. 37-46.
- Летняков Д.Э. Создавая нацию: политика идентичности в постсоветских государствах // Мир России. 2016. №2. С. 144-167.
- Фомин А.А., Пархитько Н.П. Украинская автокефалия: путь к независимости или политический проект? // Постсоветские исследования. 2019. Т. 2. № 1. С. 83-86.
Добавить комментарий